Nat Simons

Твоя дискография больше похожа на серию разных состояний, чем на линейную историю. В какой момент ты поняла, что не хочешь развиваться «по прямой», а предпочитаешь менять форму и звучание от проекта к проекту?

Со временем я поняла, что мне нравится выходить из зоны комфорта и экспериментировать с другими звучаниями — думаю, это часть моего характера. Каждый альбом — это отдельный этап, и я не могу рассказывать его одинаково. Как ты и сказал, это состояния души.

Если оглянуться на твои альбомы, какой из них оказался для тебя самым честным, но при этом самым сложным в выпуске?

Скорее всего, это последний альбом, который я собираюсь выпустить — Pregúntale a Sarah Connor (февраль 2026). В нём я снова говорю о очень личных историях, и при этом это довольно амбициозная работа, которую было очень сложно профинансировать самостоятельно, а затем найти подходящий лейбл для релиза (в данном случае Calaverita Records). Между всеми этими этапами у нас уйдёт больше года на выпуск. Записывать альбом сегодня так, как делаю это я — полностью за собственные средства, — очень затратно во всех смыслах. Это почти прихоть, потому что это нерентабельно, но необходимо, чтобы иметь возможность гастролировать. Если только ты не старая легенда, которая уже живёт за счёт прошлых заслуг.

Ты часто работаешь с ощущением «живого» звука, что особенно заметно в концертных записях. Что для тебя важнее в студии: контроль над результатом или момент, который невозможно повторить?

Мне очень нравится записываться вживую именно по этой причине — магия некоторых первых дублей неоспорима. Я никогда не делаю много дублей в студии, даже если это не живая запись и работа идёт по дорожкам. К тому же это меня сильно выматывает, и в какой-то момент ты теряешь ощущение того, что хорошо, а что плохо.

Испания очень разнообразна — и музыкально, и культурно. Есть ли место или регион в стране, где ты слышишь себя как артиста иначе по сравнению с остальной Испанией?

Честно говоря, на этот вопрос довольно сложно ответить. Я ощущаю себя одинаково везде, но замечаю, что в некоторых местах рок-публики больше, чем в других. Разница между, например, Страной Басков и Кордовой просто колоссальная. Хотя в некоторых частях Андалусии рок-публика менее многочисленна, люди, которые приходят на концерты, — замечательные, я их очень люблю, и поэтому никогда не перестану туда ездить, насколько это возможно и если позволяют цифры.

В твоих песнях часто чувствуется сильный голос рассказчика. В какой степени этот голос — это ты сегодняшняя, а в какой — сознательно созданный художественный персонаж?

У меня есть песни самых разных типов. И основанные на личном опыте или личном мнении, и написанные от лица персонажа и истории, созданной мной, или реальной истории, которая меня вдохновила. Иногда мне нравится выходить за пределы самой себя — мне нравится примерять на себя других персонажей. Это даёт много перспективы, возможность смотреть на жизнь под разными углами. Это весело и обогащает. Иногда быть собой целый день — скучно.

Если бы тебе пришлось описать свой текущий творческий этап не жанрами и не словами, а ощущением или состоянием — каким бы оно было?

Метафоричным, поэтичным и сновидческим.

Музыкальная индустрия всё больше ориентируется на скорость и алгоритмы. В какой момент ты проводишь для себя границу и говоришь: «Здесь я не буду подстраиваться»?

В тот момент, когда это начинает вызывать тревогу и внутренний дискомфорт — со мной это уже происходило. В конце концов, у меня нет никого, кто держал бы пистолет у моей головы, заставляя делать всё быстро: ни транснационального лейбла, ни компании, которая ставила бы мне жёсткие рамки. И уж точно этого не будет делать алгоритм. Это убивает любую правду и здоровую креативность.

Есть ли песня в твоём каталоге, которая после релиза стала значить для тебя больше, чем в момент написания, из-за того, как её приняли слушатели?

Таких песен несколько. Одна из них — Pequeña Guerrera Estelar, которая уже много значила для меня, когда я её написала, потому что была посвящена Пауле — девушке, ушедшей из жизни всего в 22 года, которая была примером силы и любви к жизни. Она дала всем нам вокруг огромный урок. Когда я начала исполнять эту песню вживую, люди подходили ко мне и говорили, что она напоминает им о близких, которых они потеряли. Часто, когда я пою её, в зале есть кто-то со слезами на глазах. Это значит, что песня находит отклик и люди делают её своей. Думаю, это самое прекрасное, что когда-либо со мной происходило, потому что это очень по-настоящему.

Многие артисты говорят, что со временем меняется не вдохновение, а отношение к дисциплине. Что для тебя сейчас важнее: импульс или регулярность?

Я думаю, что важно просто садиться и работать, но при этом огромное значение имеет твое внутреннее состояние и то, как устроена твоя жизнь в данный момент. Нужно иметь пространство покоя, чтобы писать и сочинять с удовольствием. Если твоя жизнь — хаос, а мысли где-то в другом месте, музам сложно прийти.

За годы концертов наверняка были моменты, которые не попали ни в записи, ни в социальные сети. Есть ли история с живого выступления, которая до сих пор влияет на то, как ты выходишь на сцену?

Скорее всего, все — особенно если говорить о начале моей карьеры. Я была очень застенчивой девушкой и дрожала, когда пела на своих первых концертах, но, играя снова и снова в самых разных пространствах, постепенно избавилась от этого стеснения. Я помню, как разогревала публику у Loquillo, и некоторые люди в зале поворачивались ко мне спиной. Поскольку я очень упрямая и такие вещи меня сильно злят, в итоге я всегда делала что-то заметное, чтобы они обернулись и обратили внимание — и у меня получалось. Я получила колоссальный сценический опыт, чтобы завоёвывать публику.

Ты работаешь с разными языками в музыке. В чём для тебя главное различие между ними: эмоциональная точность, дистанция или свобода выражения?

Для меня сейчас испанский (кастильский) язык обладает большей эмоциональной точностью, потому что я владею им гораздо лучше. Я начинала на английском, потому что жила в Лондоне и потому что почти вся музыка, которую я слушала, была на английском. Стиль, в котором я работала (фолк-рок, корневая музыка), естественен для английского языка. Позже я перешла на испанский, потому что перестала говорить по-английски, вернувшись жить в Испанию. Всё произошло очень естественно.

Если представить, что через 10–15 лет кто-то будет слушать твои альбомы подряд, какую неочевидную линию или тему ты бы хотела, чтобы этот человек в них обнаружил?

Мне бы хотелось, чтобы они послушали такие песни, как Indian Trees или Golden Feather — они из самого начала моего пути, очень необычные, очень фолковые и мистические, просто как пример. Они сильно отличаются от всего остального, кажется, у них есть собственный характер. Ни одна из этих песен больше не входит в мой репертуар, и я не планирую к ним возвращаться, но они очень особенные.

В FOTKAI мы часто публикуем фотографии, на которых люди узнают себя на концертах или фестивалях. Если бы ты могла выбрать одну фотографию с твоего концерта, которая лучше всего передаёт атмосферу встречи с фанатами, что бы это был за снимок и какая история за ним стоит?

Одним из самых красивых концертов, которые я помню, была презентация Felinas в Мадриде. Между мной и публикой возникла магическая и очень особенная связь. Это слышно, если послушать концертные записи 7 Vidas en la Sala и 7 Vidas y una más. Я была настолько взволнована и переполнена эмоциями, что вспоминаю это почти как сон.